Тепло. Октябрьские утра не бывают такими теплыми.Шел пятый час, солнца не было…даже пыль в воздухе оставалась незамеченной.Шрамы болели.Истерзанная не столько временем, сколько голодом и скукой, бледная фигура мужчины неторопливо натягивала на голые ноги рваные, грязные кеды. Куртка, сшитая из яркой ткани, сейчас глаз не резала.Пыль завладела и ей.Сейчас она не была нужна.Нужнее горстка монет, заготовленная заранее на тумбе, там, в коридоре. Ноги дрожат и шрамы кровоточат.Утро добрым не бывает.Тихой поступью, спускаясь с чердака, Генрих не переставал с неуклюжей торопливостью шевелил губами.Наверное, он говорил, если бы мог.
Круглосуточный магазин.Пачка сигарет, дешевый букет цветов, неизвестной масти…да и происхождения. А дальше…Долгая дорога.Благо, черта города совсем рядом.И дальше, и дальше в поле.Маленькие облачка пыли поднимались до колен из-за шаркающих ног хозяина.Безусловно, в этом не вина его, но такая небрежность закрепилась за мужчиной с рождения. Часы тянулись. Один, два, три…Каменные силуэты показались в дали.Путь подходил к концу.
Глубокая ночь.На холодном камне, в судорогах извивается тело мужчины.Адские муки и неистовый крик, заставляющий воздух кровоточить вместе со шрамами.Слезы стекают по исхудавшему лицу, бездонные глаза, сокрытые пеленой дурмана, тускнеют.Еще пара минут есть.Дрожащие губы целуют камни, костлявые пальцы произвольно раскладывают на земле причудливые рисунки из множества мелких светло-голубых цветов.
Судорожный вдох и гулкий звук. Генрих упал навзничь.Голодный обморок.Усталость.Поздний час.
Леон Винтельхальтер. Брат, верный узам.
Моника Винтельхальтер. Невеста, любившая до беспамятства.